Сегодня расскажу коротенькую историю, иллюстрирующую нужность лингвистической экспертизы как вида деятельности.
Я уже давно подумываю сделать материал о мифах в лингвоэкспертной сфере. Вокруг нашей профессии так и роятся домыслы, которые порой выдвигают люди некомпетентные, а порой – напротив, люди хорошо образованные, но оспаривающие ценность судебной лингвистики из собственных корыстных интересов.
Примечательно, что и те, и другие продвигают мысль, будто лингвистическая экспертиза не нужна, потому что: «все мы и так неглупые люди, на русском языке каждый день общаемся и прекрасно всё понимаем без лингвистов»; «я и сам тридцать лет назад в школе имел «пятёрку» по русскому, а значит, всё и так знаю, эксперт не требуется»; «словари Ожегова и Даля у меня стоят на полочке или вообще давно стали настольными книгами, перед сном ежедневно пролистываю, так что идите лесом со своей лингвистической экспертизой, мы и сами с усами»… Нужное подчеркнуть, как говорится.
К сожалению, порой и сами филологи — с небольшим экспертным опытом — не всегда способны вникнуть в тонкости семантики. Что уж говорить о тех, кто просто «знает» русский в объёме школьного курса… Держите пример.
На днях читала я заключение одной коллеги. Экспертиза судебная, по делу о защите чести, достоинства и деловой репутации. Иск к сетевому СМИ подал один из депутатов N-ского района столицы.
Задача: определить, является ли фраза «Х решил провести мошенническую схему по растрате бюджетных средств» утверждением о фактах или выражением мнения журналиста. Скажу честно, фразу я изменила, пересказав близко к тексту. То есть я не цитирую, осталась только самая важная лексема, о которой речь пойдёт ниже.
Коллега-эксперт пошла по следующему пути: выделила в спорном фрагменте пресуппозицию, содержащую, на её взгляд, скрытое утверждение, проанализировала эту пресуппозицию (которую сама выделила) и решила, что перед ней утверждение о фактах.
При этом эксперт указала в библиографическом списке своего заключения статью О.В. Кукушкиной «Негативная информация: утверждение о фактах или выражение мнения?» из журнала «Теория и практика судебной экспертизы», №3 за 2016 год. То есть дала понять, что этот материал использовался при исследовании.
Для справки: Ольга Владимировна Кукушкина – известный в нашей стране эксперт, автор нескольких методичек Минюста (в частности, по экстремизму), преподаватель МГУ.
В упомянутой статье чётко разъясняется, что лексемы вроде «решил» и подобных указывают на то, что содержащие их высказывания выражают мнение говорящего:
«Понятие «смысловая сфера» является одним из центральных в современной лингвистической семантике. Оно используется как базовое, в частности, при описании типов пропозиций. Выделяются три основные смысловые сферы: физическая сфера, внутренний мир человека (его психика, эмоции, интеллект); социальная сфера. Первичной является физическая сфера… Наблюдаемо то, что относится в физической сфере. Остальные две сферы проявляют себя именно через события в физическом мире. Так, о мыслях и чувствах другого лица мы можем догадываться только на основе анализа их внешних проявлений. Поэтому в предложениях типа Он задумал меня обокрасть; Вот тогда-то он меня и возненавидел; Он понял, что… и решил…; Он жутко разозлился… излагается наша интерпретация этого поведения, т.е. мнение о чужом внутреннем мире, сделанная на основе фактов мира физического.
Она не подлежит проверке в силу принципиальной ненаблюдаемости событий в сфере внутреннего мира человека и представляет собой то, что можно назвать «чтением мыслей». В силу ненаблюдаемости «чтение мыслей», несмотря на присутствие в нем компонента «cовершённость», можно целиком относить к области мнения» (указанная статья О.В. Кукушкиной, с. 139-140).
Соответственно, наличие лексемы «решил» во фразе «Х решил провести мошенническую схему по растрате бюджетных средств» указывает, что высказывание имеет форму мнения, а не утверждения о фактах, как ошибочно трактует его эксперт.
Если бы речь шла о рецензии на заключение эксперта, можно было бы сказать так: наличие указанной ошибки в трактовке фразы говорит о том, что рецензируемое заключение не отвечает принципам научности, всесторонности и достоверности экспертного исследования, прописанным в статье 8 федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ».
Добавлю ещё вот что. Сама фраза «Х решил провести мошенническую схему по растрате бюджетных средств» по форме вполне похожа на утверждение: глагол в изъявительном наклонении, предложение повествовательное, отдельных показателей субъективной модальности нет. Но всё же смотреть нужно не столько на форму, как замечает та же О.В. Кукушкина в процитированной уже статье, сколько на семантику. А судить о том, что кто-то другой решил, подумал, заключил, понял, мы можем только предположительно. В чужую голову не влезешь.
Вот для чего и нужна лингвистическая экспертиза: чтобы взглянуть на текст глубже, чем может большинство обычных носителей, которые не привыкли вдумываться в сказанное, а используют языковые формулы механически.
Анастасия АКИНИНА,
автор блога «ЛингЭксперт», негосударственный эксперт-лингвист, член ГЛЭДИС, член Союза журналистов России.
