Буквально на днях получила запрос от потенциального клиента. Содержание примерно следующее: «Две экспертных организации и адвокат сказали мне, что лингвистическая экспертиза по клевете оправдана: статья в интернете содержит негативные сведения обо мне».
Как говорится, эксперту здесь всё понятно.
Что сразу обращает на себя внимание? Негативные сведения – это ещё не повод обращаться в суд. Тем более по делу о клевете, наказание за которую теперь существенно ужесточилось (то есть моральные и материальные ставки повысились, что требует хорошо продумывать шаги).
Я много пишу об этой стороне экспертной работы, но всё равно систематически возникают одни и те же вопросы.
Всё же нужно уяснить: лингвистическая экспертиза далеко не во всех случаях требуется. Во-первых, сообщённые публично негативные сведения могут быть… правдивыми. Даже если правда неприглядна и человеку не нравится, сообщать отрицательные факты законом не запрещено.
Очень показательный случай – недавнее обращение башкирского чиновника Александра Сидякина с иском к порталу «ПроУфу». Иск был подан официально из-за того, что в редакционном материале излагались сведения о членстве Сидякина в НБП (небезызвестной Национал-большевистской партии Эдуарда Лимонова, ныне признанной экстремистской и запрещённой в России) и даже о руководстве одним из региональных отделений этой партии. Сами журналисты предполагают, что судебное преследование на самом деле связано с другими публикациями и служит инструментом давления. Но нам, сторонним лицам, это достоверно не известно, поэтому удовольствуемся номинальными причинами. Тем более что и в них есть за что зацепиться.
Самое интересное, что партия запрещена с 2007 года, а Александр Сидякин подвизался в ней с 1996 по 1999 годы, когда она существовала вполне официально. При этом чиновник настоял в суде на лингвистической экспертизе: мол, сообщены негативные сведения.
Честно говоря, я сомневаюсь, что у этой экспертизы будут судебные перспективы. Потому что в данном случае не негативные сведения сообщены, а факты, имеющие нейтральную эмоциональную окраску.
Во-вторых, даже если негативные сведения имели место и являются ложными, они могут быть представлены как мнение или оценочное суждение. И вновь лингвистическая экспертиза здесь не поможет (вернее, поможет, но не истцу, а ответчику). На мой взгляд, классический пример такого случая – дошедший до суда конфликт двух известных светских львиц Вероники Белоцерковской и Божены Рынска, где на самом деле всё строится на мнениях и оценках. Причём выражено всё это лингвистически очень аккуратно – так, что сложно придраться с юридических позиций. Будет ли судебная перспектива у лингвистических экспертиз по этому делу? Посмотрим. Но я тоже сомневаюсь.
Спасибо за внимание!
Ваша
Анастасия АКИНИНА,
автор блога «ЛингЭксперт», независимый эксперт-лингвист, член Гильдии лингвистов-экспертов (ГЛЭДИС), член Судебно-экспертной палаты РФ, член Союза журналистов России.
